Немножко погревшись на полке, Лиза с некоторым пренебрежением поджала Олешку, стоявшую у нее на коленях, под свою попу.
— Уже понятно, что распаривание противопоказано. Такой удушливый ублюдок, как ты, даже не успеет дойти до уступа и тут же погибнет. Что там! Как только вы начнете испускать пар, пол станет зеленым, и вы задохнетесь через несколько минут! Однако веников здесь нет. Ложитесь под скамейку. Но не отвлекайтесь. Кроме того, даже не думайте о том, чтобы зайти внутрь себя. При звонке сразу без промедления! Если нет, я побью тебя так сильно, что ты не сможешь прикоснуться к этому месту до следующего дня! – И Лиза стала поливать обгоревшие камни на печи. У Олесицы не было времени, чтобы избежать выхода.
Горячий пар хлынул во все стороны. Олешка даже застонал, когда это горячее облако дошло до него. Особенно сильно были обожжены его ягодицы, на которых были свежие шрамы от недавних ножевых ранений. Он повернулся на спину. Лежать было больно, но поднимающийся пар причинял еще большую боль, вплоть до того, что я повернул голову и ткнулся лицом в вентиляционное отверстие.
Лиза с удовлетворенным стоном села на полку и от удовольствия прищурилась. Она выгнула спину и расправила плечи. После этого она облила себя теплой водой, радостно встряхнула ее, а затем стала гладить и похлопывать свое тело со всех сторон веником. Я сдавался еще несколько раз, делал перерыв и начинал заново. Теперь Олешка не отрывался от выхода, краем глаза наблюдая за каждым движением возлюбленной. Даже самое прохладное место на полу давалось ему нелегко, но в комнате было очень жарко.
Наконец девушка снова вылила воду на камень. Пар горячим столбом выбрасывался в потолок, а он сам, словно испугавшись пламенного гнева, побежал сверху вниз и расплескал всю баню. Глаза Олешки потемнели, она прижалась к вентиляционному отверстию, вытянула губы и вставила их в эту дырку возле пола. Лиза несколько раз взмахнула руками, словно купаясь в горячем тумане, затем повернулась и прыгнула в душ, выпятив грудь.
– Хватит грохотать, поплывём сюда!- раздалась властная команда.
Олешка по зову барыни выкатился из-под скамейки и пополз вверх, почти лежа на животе. Из-за жары он вообще не мог встать, и даже незашитые участки кожи уже были обожжены. Что могу сказать о прикладе, ведь его недавно сняли и поместили в небольшую «клетку»? Из-за боли он не осознавал, что у него кончился воздух. Но надменный голос Лизы побудил ее поторопиться. По ее мнению, Олешка приближался слишком медленно и счел это грубостью по отношению к хозяйке, поэтому она сразу же пригрозила новой частью удилища и усилила просьбу двигаться быстрее, но Олешке этого не хватило. Из последних сил он прыгнул в холодную реку. Там Лиза долго извивалась с пронзительным удовлетворенным криком. Она закрутила Олешке уши и поставила ее на колени.
– Почему ты смотришь по сторонам, как сонный цыпленок? Как намеренно! посмотри на меня! Если не пропарил веником, смотри, я палкой пропарю!
В это время вода в баке упала до критического уровня, начал работать насос, вода настолько холодная, что начала парализовать тело. Олешка все глотала воду, от которой ломались зубы, не замечая холода, успокаивавшего боль в заднице, и чувствовала какое-то блаженство.
– Ты простудишься, ублюдок! Болит горло! – Выключив душ, Лиза ударила его по затылку, схватила за ухо и повела в раздевалку. «Тогда я снова тебя помою», — продолжила она. «Но прежде чем ты это сделаешь, пожалуйста, вспомни свой постыдный поступок». Верно? Нам нужно об этом думать, помнить и улучшать. – Женщина села на скамейку, прижала ногой голову Орешкина, как и прежде, и освежилась под дунувшим в дверь ароматным ветерком.
Лизе потребовалось время, чтобы отдохнуть и освежиться. Я заставил Олешку встать на колени, и она легла на живот и широко раздвинула ноги.
– Начните с верхней середины. Из копчика. Своими губами и языком! Ну вы знаете, как должно быть!
Он склонился над ее попкой, лелея призрачную надежду, что она не накажет его слишком жестко из-за различных удовольствий, доставляемых его любовнице. Он провел губами по уже немного подсохшим волосам на краю твоей ягодицы, чуть ниже копчика, сначала в одну сторону, потом в другую. Не увеличивая движений рта, он «подплыл» к своим самым большим губам и затем стал кончиком языка тыкаться между ними. Пока сладкая дрожь не пробежала по телу моего возлюбленного. Растопыренными губами он пощекотал то одну, то другую, то обе одновременно. Когда Лиза встала, Олешка далеко высунул язык и провел им посередине и по обеим сторонам щели. Он поправил волосы в промежности.
– Я с тобой обнимусь! – По просьбе женщины он начал губами щипать кожу между ее бедрами и трещиной, используя губку с той же стороны. Лиза снова легла, перевернулась, и Олешка щекотал ртом волосы на внутренней стороне ее бедер, продвигаясь все ниже и ниже, пока не достиг середины ее бедер. Напротив, он уже щекотал кожу губами. Он дотянулся до верха и погладил нижнюю часть ягодиц, там, где ноги его хозяйки соприкасаются с ее ягодицами, касаясь концов шерсти здесь и чуть выше. Он снова поднялся на копчик и таким же образом прошел по другой стороне. Сладко стонущая Лиза была просто на седьмом небе от такого “массажа”…
Когда такой контакт уже не очень сильно возбуждает ее, девушка поднимает попу довольно высоко и таким же легким прикосновением начинает уголком губ передвигать волосы между ягодицами внутрь, и еще дальше вниз. Я провел языком дальше вдоль своих больших губ.
– Соси это! – тихонько промурлыкала Лиза, когда он снова коснулся этих больших губ, уже не резким командным тоном, а сладким стоном, как бы прося.
Олешка раздвинула рот и стала пульсирующим образом сосать засос, время от времени ослабляя засос, проводя в это время по щели своим напряженным языком. Лиза прислонилась к нему, ее промежность дрожала.
Испытав в этот момент максимальное удовольствие, Госпожа приказала ему подняться выше и вернуться в пространство между своими ягодицами. Ощущением его языка, проходящим по середине от низа ее попки до копчика и собственным дыханием, Олешка так возбудил девушку, что она, тихонько подвывая, приставила свою попку к его лицу и начала сама.Она потерла анус против его губ. И он начал сосать дырочку, сначала легонько, потом все сильнее и сильнее, вращая ее языком. Лиза вскрикнула через нос, и ее тело задрожало. Она откинула руку назад и прижала его к затылку. Она перевернулась вместе с ним, заставив его лечь на спину, усевшись задницей на лицо Олески и рискуя задушить его под собой. Длинные вьющиеся волосы между ее ног были полностью мокрыми от стекающих выделений. Олешка рассказала, что толчки были нечастыми, но настолько сильными, что она боялась разбить лицо и даже сломать нос. Непреднамеренно Лиза испытала сильный оргазм и даже позволила себе в рот коротко и тонко пердеть.
Олешка губами и языком собирала выделения с бедер и промежности своей властной хозяйки. Он провел самые длинные волосы между губами, возле гениталий, промежности и талии. При этом Лиза извивалась, ерзала на полу и тянула Олешку за волосы. Она заставила его всунуть свои вытянутые губы в ее щель и вставить напряженный язык как можно глубже. Он уже знал, как быстро довести любовницу до оргазма, добавляя звуковые волны к своим прикосновениям и начал тыкаться и тыкаться. Девушка ответила сразу. С приглушенным криком он прижался почти всем лицом к ее влагалищу, прижался к языку и осыпал лицо Олешки горячими выделениями…
Олешка опустил голову и плечи, встал на колени, слегка сгорбившись, и ждал дальнейших указаний. Лиза сидела, широко расставив ноги и опершись на руки. Оставаясь пленницей только что полученного удовольствия, она словно заново переживает каждую секунду того периода, вспоминая весь процесс, весь яркий пестрый вихрь всех чудесных дел, только что произошедших с ней. Словно пришедшие из неизмеримой дали или другого измерения, выражения равнодушного блаженства чередовались со сладкими улыбками. Она плавала где-то в своем, недоступном никому другому мире, со всеми своими эмоциями, своим «астральным телом» или каким-то другим тонким «Я». И когда она потянулась, по ее телу пробежала почти незаметная волна вибрации, только ноги дрожали сильнее.
Наконец-то девочка вернулась из волшебного мира. Я посмотрел на Олешку. Однако вместо сурового взгляда хозяйки я смог прочитать в ее глубоких глазах что-то похожее на желание. Но не цинично и плотски. От этого взгляда передавалась теплая вибрация. Она напряглась от малейшей нежности, как будто хотела приблизиться к нему. Но, конечно, ему не довелось этого увидеть, чувствуя лишь страх от каждого взгляда своей любовницы…
Конечно, сама Лиза прекрасно знала, что рабу нельзя давать никакой надежды, даже на смягчение наказания, а тем более поощрять к этому. Или двумя ступеньками ниже – надо установить, что в своих отношениях с любовницей он находится на дне непостижимой и бездонной пропасти, и что разница между ними такая же, как между насекомым и богом, или даже более того быть. Он — пыль, по которой ступают ноги хозяйки, и его единственная цель — дать возможность хозяйке мягко и комфортно ступать по этой пыли. То есть стараться доставить максимум удовольствия хозяйке – это не достижение, а обязанность раба, и такая же обязанность, как и постоянное стремление сделать ее еще лучше, а лучше всего – 2 или 3 дня отсутствия на столь длительный период времени — обязанность раба. Это уже повод для наказания.
Лиза провела рукой по волосам Олески от макушки до затылка. Она схватила его за ухо – теперь уже легко – и повернула к себе.
– Теперь поговорим о твоих действиях. Согласны ли вы, что это было сделано неправильно?
Олешка что-то коротко пробормотал или пискнул носом, и глаза его расширились от страха. Он вздохнул и начал дрожать.
– Я тебе вопрос задал, ты согласен, что твои действия были неправильными? Может быть, у тебя опять путается разум? отвечать! Это команда!
– Ой, ой.. ой, Лиза… – Это чистое безумие, чтобы он ответил отрицательно или начал оправдываться.
– Согласны ли вы с этим? Что это было? Я лучше объясню, а то буду бормотать своими словами до следующего снегопада. Ты отвлекся, не так ли?
– Да, Лиза.
– Это хуже любого непослушания. Находясь рядом с любовницей и зная, что она в любой момент может попросить что угодно, ты постоянно думал о непонятных тебе вещах вместо того, чтобы быть внимательным. Я так задумался, что не сразу понял, почему женщина приказала мне прийти. Это величайшее неуважение, и наказание, которое ты получаешь сейчас, и даже наказание, которое ты получишь немного позже, будет во много раз меньше того, чего ты действительно заслуживаешь. – Лиза встала, потянула Олешку за ухо и побежала за ней. На этот раз она с силой зажала ему уши, заставив его наклониться и просунуть голову между ее ног. Она схватила Олешку и держала ее под животом. Лозы запели громко и коротко.
Сдерживая крик, он подпрыгнул, когда стержень прорезал опухшую линию от верхней части его бедра до верхней части ягодицы. Он начал стучать и трясти головой так судорожно, как только мог, словно в тисках между бедрами своей любовницы. Следующий удар оказался еще более сильным, Олешка не сдержался и начал громко и больно кричать, корчась и ударяясь ногами об пол. Лиза как-то задрожала и еще сильнее прижала его шею ногами. Подергивающимися движениями Олешка стал тереться затылком о щель своей хозяйки, его волосы касались ее волос в промежности, и ему становилось хорошо. Поэтому девушка старалась хлестать Олешку как можно сильнее и больнее, чтобы быстрее двигать его затылком. Сама она наклонилась так, что ее клитор и лобковая кость коснулись его волос. Он подпрыгнул еще выше и упал бы на колени, если бы Лиза не задушила его изо всех сил и не держала под животом. Он задохнулся от крика, его тело дергалось и корчилось, и он начал тереться затылком о щель и клитор своей любовницы, неосознанно доставляя ей блаженство. Это тело дергалось и пульсировало между ее ног, а тонкие, красные, опухшие и чрезвычайно болезненные полосы, бегущие от ее рук, настолько возбудили девушку, что она даже успела ослабить хватку на бедрах. Это дало Олешке возможность свободнее вращать шеей. Поэтому она испытывает еще более сильное оргазмическое побуждение. Волосы на его затылке слегка переплетались с волосами на гениталиях и промежности Лизы, приятно щекоча ее чувствительные участки, а в сочетании с движением самих волос удовольствие возрастало все больше и больше. Затем она начала сильно хлестать его снизу по заднице и даже над бедрами, удерживая его голову ровно настолько, чтобы он не скручивался, и сильнее поднимать его под живот. Самая болезненная часть была выше половины моей задницы, сначала по одному, затем другая половина моей задницы. Олешка брыкался и извивался, не зная, что, поворачивая шею и толкаясь телом, он доставлял своей хозяйке необъяснимое удовольствие. И она старалась хлестать его побольнее, и в момент его спазмов присела на корточки и крепче прижалась к нему в эти несколько секунд, и по клитору, и поперек щели, подтянула Олешку. И она не заметила, что волосы Олешки были совершенно мокры от выделений, которые висели липкими сосульками, и выделения стекали по ее шее, плечам и щекам. Она насвистывает, продолжая применять усики, испытывая оргазм от его беспомощности и от того, как жгучие, набухшие рубцы набухают в его заднице один за другим с каждым криком и толчком его тела.Я чувствовала это. Только когда он боролся слишком сильно, она сильно сжимала его голову.
Теперь Лиза была полностью поглощена получением оргазма, даже не считая количества ударов. Она просто сломала три палки, а это оказалось более 50 ударов, а то и меньше, и, сев на пол, отпустила голову Олешкина. Он часто дрожал, падал на колени, клал лоб на пол и тихо рыдал. Хозяйка тоже на некоторое время пришла в себя, тяжело дыша, и погладила ладонью промежность. Наконец девушка резко свернула ему ухо, подняла голову и крепко потрясла его.
– Проснуться! Здесь нет смысла лить слезы, в бане и без слез сыро! – Она засмеялась и повернула голову к уху, чтобы рассмотреть лицо Олешки, залитое слезами, смешанными с выделениями. – Прямой мудак! Поднимите его! Как ты запомнил? Или это исправит мою память? – Лиза встает самостоятельно, сильно шлепает его по попке и начинает надевать страпон. Тот самый, с «лампочкой» на конце, но у Олешки он почему-то стал ассоциироваться со словами «гранатомет» или «РПГ». Эта толщина очень похожа, за исключением того, что она плавно закруглена…
Но Олешка уже боялся страпонов. Гораздо сильнее был страх перед новой частью стержня. Если бы его любовница задержалась, хотя бы на мгновение, с каким-либо поведением, которое можно было бы истолковать как непослушание или неуважение, он мог бы принять это как должное. Поэтому он буквально взлетел, встал на колени и выпрямил задницу.
Лиза с удовлетворением посмотрела на «предмет». Она подошла сзади и погладила мои бедра и попу обеими руками. Нежно, как ласка.
– Я понимаю! Я понимаю! Обучение прошло хорошо! Остается только внести несколько корректировок на подкорковом уровне и подкорректировать по мере необходимости. Об этом мы поговорим чуть позже, а сейчас вам станет удобнее. Выше, немного больше. – Девушка оперлась на попу Олешки, раздвинула уже полностью раскрытую попу дальше и приложила страпон к его анусу. Она стала вводить его все глубже и глубже, направляя и подталкивая рукой.
Когда хозяйка схватила ее за больную задницу, Олешке не хватило смелости закричать, но все ее тело задрожало. Даже если боль пронзит все мое тело. А Лиза держала страпон в одной руке и глубоко просовывала его бедром, а другой рукой держала Олешку попку и прижимала ее пальцами. Теперь боль от входа страпона стала затмевать боль от того, что любовница сжимала его шрамированную попку. «Бульбу» столкнули в яму, и в тот момент, когда прошла самая толстая часть, в глазах Олешки потемнело. Хотя боль была не такой сильной, как в первый раз.
Лиза схватила Олеску за бедра и встала над ним. Сначала легкими приседаниями она начала перемещать страпон внутри его прямой кишки. Затем она начала приседать ниже и соответственно углубляться, извлекая его, пока он не стал почти толстым. В этот момент девушка почувствовала, что вот-вот кончит, и начала часто, но неглубоко дрочить, чтобы продлить удовольствие. И лишь изредка она делала сильные и достаточно медленные, глубокие входы. Это продолжалось несколько минут. Затем Лиза сделала шаг назад. Она стала отжиматься, опираясь обеими руками на ягодицы Олешки, крепко сжимая их и одновременно создавая трение ягодицами своего тела. Олешка уже страдал от мучительной боли, когда любовница крепко ввела палец в плоть его попки, сжимая ее извилистыми поворотами. Здесь она к тому же прислонилась к нему, и большая часть ее оказалась довольно крупной массой очень плотного мускулистого тела. Он чуть не перевернулся на бок. Лиза, казалось, понимала, что нечто подобное могло произойти, тем более что она держала его сбоку и прижималась всем своим весом к обеим сторонам.
Но тут у Олешки как-то больше возможностей выкрутить попку, чтобы заставить госпожу непроизвольно эякулировать. Такие жесты мало действовали на Лизу, но иногда, в минуты ее неорганизованности, даже одно-два его движения доводили ее до окончательного оргазма. Что-то подобное повторилось и на этот раз. Лиза судорожно дернулась, застонала сквозь крепко стиснутые зубы и начала совершать частые мелкие трения, почти судорожную дрожь. Ее бедра напряглись и слегка задрожали. Она сначала наклонилась над Олешкой, почти полностью отодвинула игрушку, потом откинулась назад. Она выдернула страпон, и Олешка даже закричал от боли, но села на пол, раздвинув ноги и отведя руки назад. Некоторое время она немного волновалась, прокручивая в себе весь тот «рай», который только что посетила, вспоминая и как бы заново переживая все полученные ею красочные удовольствия.
Олешка остался на прежнем месте, ожидая приказаний. Что я должен делать? Вы будете стоять на коленях или на четвереньках? Что, если он сделает что-то не так? И какое наказание будет в таком случае? мне ждать? Может быть, если бы было наказание, оно было бы немного слабее? Я был так напуган, что вообще не мог функционировать.
Лиза сняла страпон. Она лениво провела ладонями вверх и вниз по животу и гениталиям, пропуская волосы сквозь пальцы. Она потерла его о промежность. Потом она хмуро взглянула на Олешку, который застыл в воздухе. Я шлепнул его по заднице, небрежно, справа налево, но достаточно сильно.
-Где ты застрял? В каких облаках вы ловите рыбу?
Он вскочил на четвереньки.
– Да, Лиза? – Он повернул к ней свое заплаканное лицо.
-Ты что-то слушаешь? Должен ли я рассказывать тебе о каждом твоем шаге? Что это значит? Если да, то вам подскажет удочка, которая всегда дает лучшие результаты!
Олеська даже вздрогнула.
– Я.. ждал… Какие приказы… О… Простите, Лиза…
– Но ты не мог понять, что делать? Куда собираешься? Так как же нужно было одеваться, чтобы заставлять женщин ждать?
– Я… Х-н-н-н-н-н-н-ззз… Я знаю… Н-как… Итак, н-н-н-н-н-н-4-? Или… Или… Ннна Колено Ня… Ннанна Колено Ня? – начал лепетать Олешка, заикаясь от страха.
– Нет, ты точно где-то потерял не только понимание, но и элементарную память. Или это просто соображения? Как вы проводили время раньше? Помните или стоит оживить фотографии?Вместе с воспоминаниями?
— Хм, мои колени… — едва успел он выдавить. Он тут же упал на колени, съежившись от страха и опустив плечи.
– Наконец-то мы приехали! Возможно, вы знаете, что глупость – это лень ума? Как избавиться от лени? Есть одно очень и очень эффективное лечение. – Лиза покрутила Олеске уши, опустила голову и очень больно несколько раз порезала палкой попку. – Надо думать, что теперь я сам могу понять хотя бы самые простые вещи? Если только ты не хочешь еще раз поздороваться с этим типстером? -Девушка помахала веточкой перед лицом Олески.
Она крепко закрутила ему ухо и повела обратно в баню. Ее повалили на четвереньки.
– Возьми этот умывальник и эту мочалку! Сначала тщательно вымойте волосы, особенно заднюю часть! Да, лучше и быстрее! – И Лиза наполнила себе таз теплой водой и залезла на полку.
Мне пришлось поторопиться. Понятно, что это тормозило весь процесс, поскольку Олешка мог передвигаться только на коленях или на четвереньках. Моя задница, к которой столько раз прикасался стержень, так болела, что я не мог вынести этого даже на холодном воздухе. Здесь обволакивающий жар делал боль невыносимой, словно Олешка высыпал на него раскаленные угли. В жару было очень трудно дышать, хотя и не так сильно, как когда Лиза парилась.
Но обратить на это внимание и попытаться как-то облегчить страдания, например, не только занять более удобное положение, но и замедлиться, значило обидеть хозяйку. Глупо было ожидать от нее сочувствия. Как-то Олешка встал на четвереньки, взял тот же таз и мочалку, что и раньше, и стал торопливо готовить воду, пригодную для мытья. Но в тот момент, когда он надел ковш на голову, его, как молния, поразила идея. Если он начнет слишком тщательно мыть голову, не обвинит ли Лиза его в «неуважении к женщинам»? Олешка нерешительно взяла хозяйственное мыло и стала намыливать волосы.
– Что, если так будет продолжаться, мне придется целый месяц стирать? – Я услышал крик Лизы. – Хочешь лениться? Понятно, а как насчет того, чтобы встать рядом с тобой и запустить тиски? Ты делаешь какую-то глупость, смотри! отличная работа! И это качественно! Если мы заметим, что ваши волосы липкие или имеют странный запах, мы вас основательно отругаем! После намыливания промойте и вымойте шампунем! Можешь положить его в мою посылку! Мне не нравятся чертовски грязные девчонки!
Олеська в страхе бегала. Вымыв голову с мылом, он почувствовал облегчение, смыл уже засохшие выделения и стал тереть волосы друг о друга. Смыв мыло, не обращая внимания на жгучую боль, он бросился в раздевалку и достал из сумки со страпоном, которую принесла Лиза, бутылочку очень приятно пахнущего шампуня. Эта Госпожа ясно заметила, что каждая часть раба, которую она использовала, была чистой и выглядела свежей и привлекательной, включая обоняние Госпожи.
Лиза фыркнула, уже смывая пену с волос. Олешке пришлось поторопиться и закончить стирку раньше хозяйки, чтобы ей не пришлось ее ждать. Хорошо, что она нанесла на голову специальную маску для волос, но теперь подождала. Но они внимательно следили за тем, как Олешка моется как можно чище, иногда угрожающе крича.
Теперь осталось самое мучительное – вымыть кнутом полосатое тело, а точнее его заднюю часть. Но если можно слегка похлопать спину мыльной ладонью, то к попе невозможно даже прикоснуться пальцами… А если там не помыться тщательно, то это не мочалка, это жезл! Олешка всхлипнул и вылил на мочалку жидкое мыло, которое бросила в него Лиза.
Опустившись на колени, как можно ниже, с головой, ближе к полу, где воздух был менее горячим, Олешка стала на глазах у Лизы растираться мочалкой. Он очень быстро вымыл переднюю часть тела и как-то ноги. Не обошлось и без криков женщин, которые считали, что Олешка местами очень плохо моется. И конечно, каждую просьбу она подкрепляла своими обычными угрозами отшлепать девочек. Потому что для того, чтобы помыть ноги, мне приходилось лежать лицом вниз, хвататься за лодыжки, тянуть ноги вверх, пытаться потереть их другой рукой и при этом неловко извиваться и перекатываться из стороны в сторону. Чтобы он не перевернулся на спину и не коснулся пола, он буквально изрублен палкообразным задом и имеет очень болезненные, длинные, опухшие ресницы по бокам. И конечно, в таком положении невозможно было тереть мочалкой с достаточной силой.
– Что это за программа? С кем мы играем? Акробатический клоун? Или клоун, пародирующий гимнастку? – воскликнула Лиза с раскатистым смехом. – А теперь перестань изображать обезьяну и иди как следует вымой свое тело! Швице! У вас ленивые руки? Теперь стержень будет работать старательно и все будет двигаться нормально и даже быстрее. Нужен ли нам директор, стоящий над нами с кнутом в руке? Это не займет много времени. –Тогда девушка сделала движение, словно собиралась слезть с уступа.
Олешка снова почувствовал страх в сердце и так сильно ударился головой с каким-то внутренним свистом, что у него заглушился и слух. Со стоном, прозвучавшим почти как крик, он перевернулся на менее болезненную спину и поднял ноги так, чтобы задница не касалась поверхности пола. Страх даже несколько уменьшил ощущение боли в беспорядочных шрамах на спине.
– Это то же самое! По крайней мере, это все! Я думала дать сюда немного кальмаров, но это было совсем не похоже! – фыркнула Лиза. – Я заметил, что очень мягкая любая рана, а я уже стону и реву, проливая реки слез и страха, как будто от смертельной раны!
По крайней мере, Олешка по-прежнему мылся спереди, не вызывая у женщин особых нареканий и раздражения. Теперь осталась последняя и самая страшная часть. Мою все сзади, особенно ягодицы, которые так болят от жгучих швов. Бросив жалостливый взгляд в сторону на счастливо лежащую на полке Лизу, он вылил жидкое мыло себе на ладонь и стал как можно осторожнее водить ладонью по плечу, вниз-вниз, следя за тем, чтобы от кожи выступили толстые вены. Я изо всех сил старался не прикасаться к опухшему шраму ресница.
– Что ты видишь?! – с полки послышался возмущенный крик Лизы. – Ты собираешься сделать рожу? Или вы решили подвергнуть себя опасности? Вы организуете специальный театр? иди ко мне! Ты слышишь меня? И возьмите с собой все необходимое!
– Да, госпожа Лиза… Я… Я… Сейчас… – Олешка тупо обежала, выдвинула таз вперед и на четвереньках поспешила к полке.
– Положи сюда! Мыло и полотенца тоже! Тогда поднимитесь и лягте лицом вниз! Швиче, Швитче, не то что замороженные тараканы! Или согреться виноградом?
Точно выполнив все требования, Олешка лег лицом вниз на гладко отполированные доски полки. Воздух здесь был в несколько раз жарче, и Олешке показалось, что он попал в настоящий пожар. С трудом сдерживая стон, он попытался снова запрокинуть руку назад, но Лиза сильно хлопнула ее и отбросила назад.
– Давай, ложись! Пенчук! Он даже помыться как следует не может! Ну, не перекручивайте. В противном случае вы в конечном итоге зададите неправильные вопросы. Пожалуйста, не зли меня! Какой беспорядок! Или это действительно слишком глупо?! – Девушка лила воду на уже вымытые с мылом части тела, тщательно смывая пену. Затем она оседлала задницу Олешки и начала тереться губами и клитором о задницу Олешки, хотя с нее капал пот, обильно покрывая ее своими выделениями, что частично утихло. Он закричал и бросился на него, подняв голову и запрокинув ее назад, но девушка схватила его за волосы, прижала Олеску лицом к доске и начала извиваться и вертеться с десятикратной силой, упираясь пахом в задницу это против плоти…
Лиза, испытав очередной оргазм, легла рядом с Олешкой. Она прижалась к нему своим вспотевшим телом, одной рукой пропустив волосы на его затылке между пальцами, а другой стала ласкать его макушку, потираясь своей щекой о его. После нескольких минут отдыха хозяйка хлопнула Олешку по внутренней стороне бедра.
– Ну, а зачем мы приходим в общественную баню? Что я должен делать? Теперь приступим к стирке! И лежи спокойно! – Лиза нанесла жидкое мыло на его спину и ягодицы и, подумав немного, вставила указательный и средний пальцы в попу Олешки и сильно надавила сверху, прижимая его к полке.
Олеску переполнил жгучий стыд. Что его хозяин собирался с ним делать? Неужели ты можешь мыть его, как собаку? Он инстинктивно съежился. На несколько секунд я уже не чувствовал ни обжигающего жара, ни нехватки воздуха, ни даже разрывающей боли горящего огнем сырого шрама, хотя и немного смазанного соками моей госпожи. Но Лиза снова и снова громко шлепала его по бедрам, раздвигая их и сгибая пальцы внутри его прямой кишки.
-Почему ты сжимаешь зубы? Теперь расслабьтесь с желе! И лежи там, не вздрагивая! Или пар? лоза! – Намочив мочалку, девочка размазала мыло по спине Олешки от плеч вниз и начала намыливаться.
Он попытался расслабиться по команде, когда она без давления двигалась по его коже. Мне было так стыдно, что я чуть не заплакала. И в то же время внутри захлестнул страх – что же женщина собирается делать снова, что произойдет в следующий момент? Но потом Лиза начала тереть его мочалкой. Как только она провела ею по распухшей ране, похожей на толстую веревку, он содрогнулся и невольно вскрикнул. Слёзы потекли из моих глаз. Лиза просто сильно прижималась к его заднице, прислоняясь к нему своим весом и одновременно проводя пальцем внутрь, что было очень неудобно. Так она провела полотенцем снизу вверх несколько раз. Олешка коротко вскрикивал, запрокидывал голову, корчился и неоднократно поворачивался в сторону, почти не понимая почему. Но Госпожа только сильнее вдавила пальцы в его анус и прижала к нему тряпку.
– Ну, еще полежи, не надо ерзать. Или тебе действительно нравится, когда девушки моют твое тело? -И она засмеялась.
Что это было? Олешка даже не придал значения словам «…девица моет»… Она не сказала «мадам». Здесь она называла себя просто «девочкой»… Или это был один из элементов насмешки, к которому так изобретательно подошли его любовницы? Поставлю ли я его в неловкое положение еще раз? В любом случае, слова просто застряли у него в ушах. Теперь Олешка с ужасом гадал, что будет, когда придет ее очередь получить только что выпоротую задницу. Но из страха, что любовница может отшлёпать его, если он дернётся или закричит, он стиснул зубы и закусил губу до крови. Ведь выдержать более 12 дополнительных стержней совершенно невозможно. Лучше сейчас терпеть менее сильную боль. Даже если я начну массировать ей попку в полосатых трусиках!
И эти новые муки пришли быстро! Без всякого ритуала, нажимая еще сильнее, чем на спину, Лиза начала тереть ягодицы – сначала прямые, одну снизу вверх, другую наоборот, сверху вниз, а потом я начал двигать ею круговыми движениями. Орешке казалось, что кожа разорвана и кровь вот-вот хлынет хоть из каждой раны. Лизе, казалось, это нравилось. Немного улыбнувшись от удовольствия, она наклонилась над мочалкой и как можно медленнее провела ею по телу Олешки в одном и том же месте несколько раз.
– Какой из них хороший? Приятно ли, когда меня моет девушка? – повторяла она без устали, как заезженную пластинку. – “Вымойте трубочиста, помойте его – чистый, чистый, чистый, чистый, пусть трубочист будет чистым, чистым, чистым!”.
продолжение следует…
