Тема маминой власти и моих бессчетных фетишей мне близка и даже отлично знакома. Все началось, как и у почти всех еще в дeтcтве. И, естественно, же с маминых красивых ножек, которые я до настоящего времени люблю всем сердцем, и при подходящем стечении событий, готов их целовать дни и ночи напролет. Мать в пору моего дeтcтва была дамой чуть за 30, с хорошей от природы фигурой «песочные часы», и даже несколько располнев после родов, сохранила свои аппетитные пропорции. Ростом она всего только 157 см, а поэтому фактически постоянно носила женственную сексапильную обувь на больших каблуках и площадках, и так в протяжении всех 4 сезона года. Притом моя горячая мамочка, наперекор всеобщему женскому шаблону, так плотно засевшему в головах её бестолковых, в силу еще совершенно молодого возраста, модных землячек, вот уже больше 20 лет, став еще одним неписаным законом феминисткой моды. Однако маме было на них насрать, как она сама часто повторяла и в зимнее время года обильных снегопадов, который обжигает собственной морской влажностью холода и злого гололеда, она с стильной грубостью истинной Леди, неописуемо соблазнительно вышагивала по припорошенным снегом мостовым города в собственных шикарных итальянских зимних сапогах, которые доходили ей чуток ниже колена, которые были исполнены из натуральной, чрезвычайно прекрасной мрачно-коричневой кожи, невиданно дорогущие по тем временам, и на невиданно по тем временам высоких, но при всем этом очень крепких и устройствах каблуках и маленький площадке впереди, которая придавала маминым ножкам убежденности внутри себя. Оставляя на свежайшем снегу с каждым новым шагом, роскошные отпечатки собственных элитарных подошв с логотипом компании, мать постоянно и во всем следуя только своим запланированным на день планам, она постоянно следуя им шла в направлении только вперед, от всей души считая ниже собственного царского плюсы обходить вставшие у нее на пути дeтcкие постройки из снега и маленьких круглых снеговиков, елочные игрушки из цветных стекляшек и пластмассовые машины всех цветов радуги, как вообщем и любые остальные предметы на собственном пути, мать свирепо наступала на них и растаптывала своими сапогами, без мельчайших чувств на лице, по-философски цинично объясняя это только тем, кому-то в жизни везут меньше, ну и в принципе нечего свои игрушки детям всюду разбрасывать. А вместе с этим всем, каждую зиму под каблуками её сапог погибали и мои священные мечты о светлом будущем, умение независимо мыслить, творческие и спортивные начала, умение обращаться с техникой, адекватная самооценка, ну и прежде всего, благодаря её постоянным психопатическим скандалам и неизменным доведением меня до слез, истерик и нервного истощения, погибали ей на забаву бессчетные тысячи моих нервишек, всего за пару/тройку лет сделав меня на психическом уровне больным человеком на всю оставшуюся жизнь. Да только вот эти изымательства продолжались куда подольше. И вот эти вот самые мамины зимние сапоги, подобные беспощадные и подобные прекрасные, которые она сама так очень обожала и так похоже ими гордилась, что даже спустя шесть месяцев с момента покупки, она каждую посиделку за вином и сигаретами, не упускала возможности похвалится перед своими подругами высотой собственных каблуков и качеством итальянской кожи, стали для меня одним из основных знаков женской власти красоты и карающей деспотичности. Ведь конкретно этими самыми сапогами мать втоптала в пол мой большой дворец из пластилина, конкретно этими бесжалостными отбойными кувалдами собственных каблуков, мамочка злорадно и с глумливым хохотом проломила корпус моей первой акустической гитары, а потом и совсем растоптала злосчастный инструмент до основания, навечно отбив у меня желание стать музыкантом, и погрузив свои конкретно эти ножки в высочайшие зимние сапоги и в роскошную меховую шубу, она была одета, когда приходила злорадно улыбаясь и поставив одну из ног «на каблук» переодически угрожающи резко опуская её на всю стопу, будто бы что то давила, повстречать меня после уроков в сладостном предвкушении моей моральной казни, в те два судные дня за месяц, когда нам, перепуганные учащимся школ в выдавали итоговые листки с оценкам для родителей, до которых она была большая охотница и всякий раз с постоянным наслаждением в протяжении 2-3 дней различен глумилась нужно мной, повсевременно уродуя мое психическое, а время от времени и физическое здоровье. А еще мне постоянно почему казалось, не глядя на всю высоту кэблов, это была по-истинному высококачественная и в собственном роде даже комфортная итальянская обувь, ведь мать совсем расслабленно могла провести в них на протяжении всего дня. Вообщем мне глаз не оторвать от этих красивых сапог свою коллекцию в согласовании с модой. А еще при хоть какой комфортной возможности мать в общении с подругами, подчеркивала как согласно ее убеждению высочайший каблуки, будь то хоть зимние сапоги, хоть открытые сабо на громоздкой площадке, нужный атрибут дамского гардероба. Постоянно совершенно ухоженные, незначительно широкие из-за маленького плоскостопия и неописуемо сексапильные стопы моей дорогой матери, с игриво напедикюреными пальчиками, и безупречными пропорциями были моим безусловным эталоном почти все годы и навечно остались в моем сердце, как важная база моего самого неукротимого фетиша. Я, как завороженный, мог часами при подходящих обстоятельствах, наслаждаться на её ноги, еще даже не осознавая в силу молодого возраста, что все-таки это за чувство подобное неведомое снутри меня: волнующее и вместе с тем подобное умопомрачительно приятное.
Мое увлечение краш-фетишем, также началось конкретно с матери, которая чрезвычайно много чего свирепо растоптала ногами, без каких-то колебаний и мельчайшего о том сожалений после. Ей, как даме императивной и самолюбивой, очевидно нравилось таким образом демонстрировать свое приемущество. Не взирая на какие-или моральные установки. На моих очах за всё время она раздавила много самых различных насекомых, разные бытовые предметы, цветочки и даже маленьких грызунов, когда мы летом были на даче. Для нее это были просто назойливые маленькие вредители, которые посмели просочиться в её дом. А она в свою очередь приготовила им в качестве экзекуции бесславную погибель под своими флегмантичными к чужой боли подошвами. Мне тоже достаточно нередко доставалось от маминых ожесточенных ножек. Точней тем вещам, которые мне были в особенности дороги в моем дeтcтве. И как она сама большое количество раз говорила, чтобы приучить меня к порядку в доме и только sexpornotales.cc для моего же грядущего блага, она расплывшись в злостной улыбке, давала волю собственной накопившейся материнской ярости, и обзывая меня меня досадными словами, мать на моих гневно топтала обеими ногами, все что я согласно ее убеждению своевременно не убрал с пола либо поставил не на свое место. Самозабвенно круша в маленькие осколки мои возлюбленные игрушки, навроде машинок, фигурок героев мультфильмов либо стальной дороги, видео и аудиокассеты и 100 самое для меня трагичное – мои пластилиновые фигуры, которые я чрезвычайно обожал лепить и даже незначительно приуспел в данном деле. И часто проводил за этим делом много часов, создавая, от раза к разу, целые пластилиновые города, неслыханных сказочных зверей и огромные космические корабли по типу тех, что были в звездных войнах.
Но, для матери это были никак не творческие инициативы и тщательный труд её сына, а просто излишний хлам на полу, который она, одев свои возлюбленные каблуки и совсем опьянев от сладостного чувства собственной женской власти, на данный момент просто сравняет с землей. Уничтожив все мои многочасовые старания за несколько секунд. Мать, не ведая пощады и злорадно хихикая, втаптывала в пол, все что попадалось у нее пути своими ожесточенными каблуками, точно специально предназначенными для разрушений. А я же сначала точно остолбенев на несколько мгновений от испуга и горьковатого чувства своего бессилия, всякий раз с доверчивой дeтcкой надеждой в очах смотрел на свою маму и молил её о прощении. Однако, всякий раз, передразнивая мои жалобные всхлипывания и мольбы о прощении, которые еще более распыляли её праведный гнев, она элегантно занеся свою карающую ножку над первой жертвой, и выдержав маленькую паузу перед началом собственной беспощадной воспитательной забавы, резким ударом ноги разбивала игрушечные машины на сотни маленьких осколков, то и дело оставляя глубочайшие вмятины от собственных кэблов в пластмассовых кубиках и видеокассетах, сделав их навечно непригодными, но все таки с особенным наслаждением, мать сначала растаптывала в цветную лепешку, мои пластилиновые творения, забавно обсуждая все происходящее. Я А время от времени, усердствуя вероятно побольней меня задеть, она переходила на грубые оскорбительные высказывания, и пророча мне будущее ничтожного лузера. Она всецело, обесценивала меня, как самостоятельную личность, профессионально сделав, для себя на удовлетворенность, к началу моего переходного возраста из открытого, неунывающего и пытливого малыша, преданного хоть какому её слову, забитого неизменными наказаниями и при всем этом очень не самостоятельного тюфяка с большим излишним весом, что на протяжении нескольких лет доставляло мне много неудобств. Ну и сама мать при хоть какой возможности подкладывала меня по данному поводу, притом она сама в то время чрезвычайно хорошо скинула вес и в свои 40 стала смотреться совершенно молодо и сексуально. И я в то время естественно начал в силу переходного возраста испытать к ней особо мощное вожделение. И мать понимая это, и не хотя поменять в наилучшую сторону мой безвольный характер, придумывала мне все больше утонченные и оскорбительные наказания. Данная эгоистичная и беспощадная злодейка, приходящаяся мне матерью, для чувства собственной бескрайней власти над своим сыном, для собственного личного наслаждения, растоптала все мои мои мечты, сделав мою жизнь лишенную даже самых обычных человечьих радостей, возлюбленного хобби, ведь любая попытка увлечься чем или находило свою погибель под маминой всесильной стопой, и конечно полностью лишенную смысла. Однако сформировав во мне не только фетишиста, да и законченного мазохиста, мать все таки оставила единственную удовлетворенность для собственного раба: с благодарностью принимать все её изымательства над собой за величавую награду, собственной прелестной богини, чувствовать себя ничтожным червяком под площадкой её сапога. И, наверняка, конкретно благодаря данному я наверняка и остался живым до настоящего времени…
