— Не правда ли ему идёт? — с энтузиазмом спросила Марина у подруги.
— Да. Не ждала этого эффекта, — удостоверила Дарья. — Обалдеть. Ты просто волшебница, мейкап бесподобен. У-у-у, предчувствую, «девченка» произведёт фурор.
— Не терпится быстрее испытать…
— Есть только один метод, — ухмыльнулась Дарья. — Нужно просто испытать.
Герман Григорьевич Седлов, тридцатитрёхлетний партийный активный участник, спортсмен и депутат городской думы беспомощно стоял меж собственной дражайшей половиной и её близкой подружкой. При всем этом дамы вели свою оживлённую и интереснейшую разговор так, как будто его совсем не было.
10 годов назад Седлов женился на умеренной, но целеустремлённой студентке Даше. Мать, после знакомства с будущей невесткой, высказалась категорично: «Это то, что нужно! Ты бесхребетный интеллигент, весь в собственного папашу. Без Дарьи исчезнешь».
Дарья, на удовлетворенность свекрови, взгромоздила на себя все организационные и экономически-хозяйственные заботы о семье. Она точно знала куда и когда ему идти, что надевать, что даровать руководству, и как проводить досуг.
Шли годы. Металлической характер Дарьи закалился. Супруг поистине узнал, как мощной и волевой быть может его супруга. Господствующие черты её характера развернулись в полную силу. Тем паче, что по собственной природе Герман оказался сокрытым мазохистом. Самые мощные и острые сексапильные переживания он получал, когда его унижали, подавляли и заставляли к действиям, которые обычный человек совершать никогда не стал. Дарья поначалу потворствовала извращённым фантазиям супруга не без выгоды себе, а потом и совсем перехватила начинание. Неприметно себе Герман попал в полную зависимость от супруги.
И не только супруги. Горячее участие и активную помощь в «воспитании» супруга воспринимала Марина, девушка нравом под стать жене. Вошла она в жизнь брачной пары благодаря прозаической банальности — руководитель и очаровательная секретарша. Герман имел неосторожность увлечься, но не учёл, что дамы могут найти общий язык. В прямом и переносном смысле. Схожие души.
Кульминацией последовательной воспитательной работы стало то, что на данный момент смотрело на себя в длинноватое зеркало, стоя меж 2-мя прелестными дамами.
Утром его расположили в жаркую ванну. После чего длительно и кропотливо, безудержно хохоча, подруги удаляли все волосы с его тела, оставив только пышную прическу на голове. В остальном он был гол, как младенец. Потом ему подбирали гардероб. Это не составило огромного труда, так как Седлов не вышел ростом и строение имел сухопарое. Ещё в добрачную пору Герман и Дарья могли просто по ошибке, натянуть джинсы либо свитер друг дружку, и никто этого не замечал. Ноги и руки у него, конечно же, были крупнее дамских, но это полностью укладывалось в рамки личных отклонений. Разве большая уникальность дама с сороковым размером ноги?
Особое наслаждение дамам доставил выбор нижнего белья. Герман перемерил гору узорчатых трусиков различных фасонов, и 10-ки бюстгальтеров всех мастей и расцветок. Когда настал черёд колгот и чулок, его мучения увеличились в три раза. Он натягивал колготки сплошные, сетчатые, с разрезами и выемками, узорные и гладкие, чулки узорчатые, с поясом и без, высочайшие и недлинные, шёлковые, нейлоновые, капроновые, хлопчатобумажные… А обилие расцветок и их сочетание с трусиками и бюстгальтером превратили функцию в ад. В довершение отметим, что существует огромное количество вариантов обуви и аксессуаров…
Показ происходил самым оскорбительным и волнующим для Германа образом. Никакой иной одежки, не считая туфель и колгот, либо чулок, не допускалось. Подруг развлекало его гладкое нагое тело, в особенности половой орган в возбуждённом состоянии. Когда член хоть незначительно сникал, возмущающиеся дамы добивались незамедлительно «привести его в порядок». Измученный морально и на физическом уровне стриптизёр ходил, поворачивался, воспринимал позы, и делал остальные прихоти веселящихся подруг. На протяжении всего дня злосчастный находился в состоянии сексуального возбуждения. Обычно, в награду за не плохое поведение, ему давали возможность излиться, пусть даже каким-либо извращённым методом, но не сейчас. На его умоляющие взоры и просьбы следовал непоколебимый ответ: «Вытерпи!»
Позднее за дело взялась Марина — косметика, причёска, затратные ногти, бижутерия. В непередаваемый экстаз дамы пришли, когда накрасили ему на ногах вишнёвым лаком ногти. Дарья ржала, как безумная и клялась, что сейчас он будет ходить только так. Они представляли в лицах, как он снимает носки, сообщим, в сауне, на следующем мужском сабантуе, либо идёт на пляж в открытых сандалиях.
В итоге всех сил, в зеркале себя обидно изучала рослая шатенка в узенькой недлинной кожаной юбке с поясом, и салатовой шёлковой блузе под цвет глаз и теней. Калоритные губки, затратные реснички и обильный слой пудры на лице присваивал виду некую вульгарность, но в общем «женщина» около 30 смотрелась очень соблазнительно. Чему содействовали ровненькие ноги с мускулистыми икрами и поджарыми щиколотками, затянутые в тонкие чёрные нейлоны. Туфли, полностью передовые и престижные, имели маленький каблук — так решили, чтоб «девушка» не выделялась ростом и казалась миниатюрнее.
— Пошли в машину, красотка, сейчас твой 1-ый выход в люди!
В лифте спускались вместе с соседом напротив. У Германа душа ушла в пятки, когда степенный Роман Андреевич стал заинтересованно рассматривать его, а на выходе подмигнул и галантно ущипнул за пятую точку. Дарья с Мариной переглянулись, прыснув в ладошки.
Огромный торгово-развлекательный комплекс светился огнями и кишел народом. Кроме магазинов, бутиков и павильонов в нём имелся кинозал, несколько кафе и ресторан.
Герман смирно посиживал на заднем сиденье. Две дамы впереди оживлённо фантазировали, как уличный приставала залезет их «девченке» под юбку.
— Представляешь глаза возбуждённого бычары?! — хихикала Дарья. — Вот, он шарит по белому гладкому бедру, лезет выше, нащупывает узорчатый край трусиков, пускает от вожделение слюну и суёт пальцы вовнутрь… А там! Ах-ха-ха-ха!
— Ой, не могу, писец! Однако далее, далее! Как думаешь, что он сделает? — давясь хохотом спросила Марина.
— Что? Я думаю взбешённый бык разобьёт в кровь мордочку нашей «девченке»! Он будет мутузить её так, позже так, позже вот так!!! — двигая сжатыми кулачками, Дарья изображала избиение. — А пото-о-ом… — она сделала многозначительную паузу. — Он возьмётся всерьёз за чью-то преданную попу! Вставит в неё толстую длинноватую вещь и будет зло накачивать, накачивать, накачивать!
— Вау! — захлопала в ладошки Марина. — И спустит туда стакан горячей водянистой спермы!
— Да!
— А что все-таки наша милая «девченка»?
— О-о! Она будет хныкать и визжать от экстаза, так как ей нравится, когда её грубо имеют в попку. Она с благодарностью оближет и обсосёт испачканный член насильника своими разбитыми и распухшими губками.
— Ф-и-и, какая у нас грязная порочная «девчонка!!! Неуж-то она сделает это?!
— Не сомневайся, эта падшая тварь только прикидывается, что мучается, в действительности она уже возбуждена, она уже предвкушает!
Дамы живо обернулись назад и с веселым любопытством уставились на свою жертву.
— Это правда, влагалище? Ты готова, вонючка? — каверзно спросила Марина.
— Отвечай, пиздюк! — прикрикнула Дарья.
— Да… госпожа, — тонко выжал из себя Герман. Накрашенные губки дрожали, брови поднялись домиком, а напудренный носик сморщился.
— Пиздюк собрался разревется, — сообщила Марина.
— Пусть только попробует! Я ему разревусь. Слышишь, ты?! Испортишь мейкап — берегись, отвезу тебя к терриконам в гаражи. И тебя будет насиловать до утра банда опьяненных ублюдков.
— Нет! Н… не нужно, хозяйка! — пролепетал он жалобно. — Я всё сообразил.
Подруги оборотились лицом к друг другу и Дарья лаского поцеловала губки Марины.
— М-м-м, финансово накладная… — страстно выдохнула подруга.
Пару минут они горячо лобзались. Потом Дарья вытащила из блузы грудь, и придерживая белые купола под низ, направила тёмные соски на Марину. Та плотоядно облизнулась, и припала к одному из больших выпуклых сосков. Раздалось звучное чмоканье, Дарья прикрыла глаза и застонала.
— Да, моя отличная, соси, соси посильнее!
Пассажир(ка) на заднем сиденье следил(а) за этой сценой во все глаза.
Марина оторвалась от соска и опять овладела ртом Дарьи, сжимая пальцами кончики её грудей. Французский поцелуй, казалось, продолжался вечно. В конце концов задыхающиеся дамы с сожалением порвали чувственный контакт.
— О-о! Моя сладкая, я готова съесть тебя прямо на данный момент! — опьяненным голосом произнесла Марина.
— И я, мой сахарок, но у нас запланировано дельце… Как думаешь, наша грязная девченка очень возбуждается, когда глядит на ласки хозяек?
— О, да, — преувеличенно серьёзно ответила Марина. — Я увидела, что у нашей развратницы в подобные моменты возрастает одна штука…
— Ах так! Мы должны это провести проверку. Эй, шлюха! Покажи хозяйкам как ты испорчена. Поднять юбку!
Обе подружки с пылающими очами следили, как Герман медлительно приподнял юбку.
— Ш-ш-чёрт! Даша, ты только взгляни! — выдохнула Марина. — У этой сучки одичавшая эрекция! Её неприятный орган на данный момент разорвёт трусики. Ах, какая неприятная похотливая девка! Может, шлюшка помастурбирует для хозяек?
— Не тут, финансово накладная. Будет приятно, если она ещё помучается. Мы заставим нашу кралю спустить в торгово-развлекательном комплексе. На свету, при людях.
— Нет! Я вас умоляю, не делайте этого! Я не могу! Не принуждайте меня дрочить в женской одежке при сторонних людях. Пожалуйста! Это очень…
Дарья стремительно протянула руку меж сиденьями и резко схватила супруга за яичка. Её острые длинноватые ногти впились в чувствительную кожу мошонки причиняя боль.
— Эй, пиздюк, ты забываешься! Ты на данный момент только наша малая похотливая дрянь для развлечений. Что сообщим, то и исполнишь. По другому я оторву тебе кое-что избыточное, чтоб вышла законченная шлюха, — зло шептала она ему в лицо.
Дарья очень сдавила яичка в кулаке.
— Ооуууййй! — взвизгнул Герман, выпучив глаза. Невыносимая боль пронзила всё его тело. — Ахххх, я буду, буду всё, всё, всё! Простите, хозяйки. Хоть какой приказзз… О, господи, как больно-о-о…
Она пристально смотрела на него, позже сжала руку ещё раз, посильнее. Герман задёргался в агонии и зашипел. Тогда она отпустила его. И безразличным голосом произнесла подруге:
— Нужно всё-таки посети справки сколько стоит кастрация взрослого мужчины.
— Ты имеешь ввиду только кастрацию либо оскопление тоже? — заинтересовалась Марина.
— Хмм… вопрос в стоимости. Однако… если обратиться к ветеринарному врачу… В конечном итоге в сёлах режут свербящий орган и быкам, и хрякам за пустяковые средства, никакой различия не вижу.
Маринка бросила взор через плечо. Герман смотрелся ужаснее мертвеца, он даже про боль в паху забыл. Его остекленевшие глаза не двигались. В бывшей секретарше шевельнулось нечто схожее на жалость. Совершенно чуток.
— Быть может… дадим шанс? Если постарается нас не разочаровать…
— Да. Да! ДА!!! — страстно завопил оживший Герман. — Я не разочарую! Я постараюсь. Ох, как я постараюсь! Всё, что угодно. Я так люблю веселить собственных хозяеееек…
— Поглядим. Пошли.
Три подружки бойко стуча каблучками направились к ярко освещённому входу. Встречные мужчины поглядывали на них с интересом.
— Ровней ставь ноги! Не крути задницей, на нас оглядываются! — с 2-ух сторон следовали тычки локтями в бока шатенки. — Голову выше. Улыбайся, чёрт возьми!
Если глядеть в профиль, то юбка средней девицы подозрительно топорщилась впереди. В особенности это стало приметно при ярчайшем свете. Подруги досадливо переглянулись, и потащили «девушку с недостатком» в дамский санузел.
— О, Господи! Для чего мне туда? — слабо бурчал Герман опасаясь услышать ответ.
— Замолчи, Гера! — одёрнула его супруга.
— Гера?! Ты имеешь ввиду не Герман, а Гертруда?! — додумалась Марина со смешком.
— Ага, нужно же как-то называть это волшебство на людях.
Снутри туалета оказалось пусто.
— Твоя задачка совратить первую вошедшую сюда даму, чтоб она возжелала поглядеть, как ты мастурбируешь, – сказала Дарья.
У Геры растянулось лицо.
— Да, задание не обычное, мы чуть-чуть поможем, но главная роль твоя. Тебе придётся быть так прелестной и сексуальной сукой, чтоб случайная дама в женском туалете торгово-развлекательного комплекса была сражена наповал. Катастрофически трудно в публичной уборной уверить одну даму полюбоваться, как онанирует иная.
— Это нереально! — зашептал ошеломлённый Герман. — Никто…
— Кто-то не так давно клялся попытаться… Чрезвычайно попытаться. И желаю напомнить данному кому-то, что его причиндалы находятся в залоге у ветеринарного врача. Ты знаешь, моё слово твёрже твоего члена.
— Господи, Господи, Господи!!! — паниковал Герман. — А, если это будет старуха?
— Плевать. Сказано — 1-ая вошедшая.
— А, если она заорет и позовет на помощь? Охрану либо полицию?
— Ну, означает тебе не посчастливилось. Карьере парламентария придёт конец. Ничего, тебя навряд ли посадят, зато освободится большое количество времени. для нас возлюбленных. Конец двойной жизни. Конец брюкам, носкам и излишнему мясу меж ног. Освобождение, финансово накладная, полное освобождение.
Гера чуть ли не грохнулась в обморок после этого меркантильного обращения. С неописуемым ужасом и надеждой новообращённая женщина смотрела на входную дверь. Ей придётся стать женщиной, катастрофически сексуальной женщиной, ей до погибели нужно стать огромным кусочком секса. Чтоб неважно какая дама… Это ведь обыденные дамыкоторые пришли за покупками. Не из сексуальных желаний. Не лесбиянки, не фетишистки, не…
Подруги с кривыми усмешками следили, как Гера нервно одёргивает юбку, вертится, проверяя ровно ли посиживают чулки, поправляет бюстгальтер набитый ватой, взбивает холку, глядясь в зеркало.
Через несколько минут входная дверь открылась, сердце Геры подскочило к горлу.
Вошла брюнетка около сорока и деловито прошагала к далекой туалетной кабинке ни на кого не смотря. Окончив свои дела, она подошла и стала вымывать свои руки, разглядывая своё лицо в зеркале.
Гера стоял(а) замороженным столбом, не представляя, что можно сделать. Дарья презрительно бросила взор на это изваяние, вздохнула и обратилась к даме:
— Простите, можно вопрос?
— Да, пожалуйста, — нетерпеливо отозвалась брюнетка, закрывая кран. — Что вы желали?
Дарья начала нарочито медлительно, вроде бы раздумывая:
— Данный вопрос… несколько пикантный и я… — в это время она сменила темп, сама себя перебивая: — Однако поначалу сообщите, что вы думаете о моей подруге? — она кивнула на Геру. — Как вы считаете она хорошая?!
Дама очевидно опешила такому обороту, пожала плечами (может у женщин спор), обозрела Геру с ног до головы и правдиво высказалась:
— Ну, не звезда, но полностью… хорошо. Можно сообщить, что хорошая.
— Вот и я так же считаю! — схватила Дарья. — А что вы скажете сейчас? — она приподняла юбку Геры. — Вы не находите, что её трусики чрезвычайно достойные внимания?
Дама слегка удивилась, её голубые глаза впились в промежность Геры, а на лбу проявилась озадаченная морщинка. Кропотливо подбирая слова, она практически шептала:
— Смотрятся вправду любопытно… Мне в особенности нравится узорчатая отделка по бокам!
— Оу… ммм… Мне тоже, — очаровательно улыбнулась Дарья. — Остался один лёгкий вопрос и вы сможете уходить.
Брюнетка терпеливо ждала продолжения от Дарьи, и никак не могла оторвать взора от таинственных трусиков, поточнее их содержимого.
— Марина, ты не могла бы чуть-чуть посодействовать? — попросила Дарья подругу.
Та, как будто ожидала этих слов, протянула руку и дёрнула трусики вниз. Напряжённый и лишённый волос орган выпрыгнул наружу.
— О, Боже! — ахнула брюнетка, обширно раскрыв глаза и поднеся ладонь к губам. — У неё реальный член! Большой и твёрдый! Это мужчина! Это не она, это ОН! Какой кошмар! Тут!!!
Глаза Геры заметались, лицо исказил ужас, но половой орган вздёрнулся ещё посильнее.
— Нет, нет, — мягко успокаивала брюнетку Дарья. — Это наша девченка Гера. Никаких мужчин тут нет.
Марина в это время взялась за толстый ствол и очень дёрнула кожу к нагому лобку, посильнее обнажая красную мясистую головку.
— Однако… но, — брюнетка вытягивала дрожащий палец, указывая на предмет с которого не сводила безумных глаз. — Это не быть может клитор! О, Господи… Таковых не бывает… И там разрез!!! — тихо взвизгнула она. — Оттуда капля!
— Да, — тихо согласилась Дарья, неприметно подмигнув подружке. — У наше Геры клитор точь в точь, как член. Однако вы же видите — это хорошая девченка. Только добавлю — чрезвычайно похотливая девченка. Она так очень возбуждается. В особенности в дамских уборных! Понимаете, такая особенная изюминка…
— О-о-о… Мне не известно… Почему он… она так? Я имею ввиду эта… одежка и член…
— Однако для вас нравится? Вы не находите, что это чрезвычайно эротично и катастрофически соблазнительно? Посмотрите на ноги. Красивые чулки и туфли, не правда ли? И член… большой, жаркий… Для вас можно увидеть, что никакой грубой растительности? Совершенно иной вид!
Брюнетка дышала сейчас чрезвычайно нередко, её руки беспорядочно и неспокойно двигались.
— Потрогайте. Удостоверьтесь сами… — Дарья не сообщила в чём необходимо удостоверится, но взяла за руку брюнетку и подвела к Гере. Заглянув той в глаза, приостановила руку так, что кисть дамы повисла над вздыбленной залупой. Отпустила. Ладонь брюнетки сама опустилась на жаркую плоть и обхватила её.
— Например, что вы думаете о половом органе нашей подруги? Как вы находите клитор Геры? Либо настаиваете, чтоб мы употребляли слово «член»? А, быть может — «хуй»? — приговаривая мягеньким хрипатым голосом, Дарья ладонью поглаживала жопу брюнетки.
— У неё очень большой отросток, вроде бы его не называть. Мясистый, гибкий, жаркий, да?
— Д… да, — заикалась дама, механично водя кулаком по крепкому стволу в переплёте толстых вен.
— Мы чрезвычайно смотрим за Герой, — рука Дарьи гуляла от шейки до бёдер брюнетки. — Она содержится в чистоте. Наилучшие шампуни и гели! От неё так отлично пахнет… Гера не курит табак и не употребляет спиртного, только ванильные и земляничные коктейли, — ладонь Дарьи легла на плечо брюнетки и осторожно, но напористо давила к низу.
— В… вы п… полагаете мне следует испытать?! Пососать эту… данный… орган? Это приемлимо?
— Ну, естественно! Мы здесь все девченки. Если для вас, финансово накладная, комфортно мыслить, что это клитор — думайте так, если вы уверены, что член — никто не будет возражать. Однако есть небольшое условие, — жарко дышала Дарья в ухо брюнетке: — Вы должны дозволить мне лизать вашу киску, пока сосёте данный превосходный орган.
Услышав слова собственной супруги, ряженый Герман чуть не начал незамедлительно кончать на кафельный пол.
— Ох, хорошо! — выпалила разгорячённая брюнетка. — Давай! Просто стяни с меня трусы и начинай! Я обязана сосать данный орган. О, Гера, — промурлыкала она, — в первый раз по-истинному разглядывая лицо Германа. — Ты этот… такая очаровашка! — брюнетка опустилась на колени, и, сложив губки буковкой «О», обхватила ими вздрагивающую слюнявую головку.
Дарья потянула трусы брюнетки вниз и заглянула под юбку.
— Ййоо — моёёё! — воскрикнула Дарья. — Ты взгляни какой тут кустик! Писец. Тропические заросли!
— Ни хрена для себя! — отозвалась Марина, заглянув и нервно облизнувшись. — Это нереально! Я тащусь от волосатой пизды! Я просто без разума от таковых. А ты?
— О, д-аа…
Гера слышал(а) каждое слово, и видел(а) каждое движение, пока скупой рот брюнетки обрабатывал вздрагивающий член.
Лицо Дарьи скрылось под юбкой брюнетки и оттуда помчались сосущие звуки с причмокиванием. Брюнетка замычала, спазмы пробежали по её телу. Один, 2-ой, 3-ий… Брюнетка ныла и тёрлась сжатыми губками по набалдашнику головки члена. Безумство дамы передало половому органу Геры импульс к освобождению. Переполненный спермой, он начал изливаться в рот брюнетки. При всем этом рычал он никак не по-женски. Маринка, не носившая трусиков совсем, сунула руку в свою капающую раковину, Дарья сжала бёдра.
Рот брюнетки переполнился спермой, она не успевала глотать, густые белесые струйки потекли из уголков её рта. Она оторвалась от опустошённого органа и стремительно оборотилась к выползающей из под неё Дарье. Та приподнялась, и протянула свои губки к губам брюнетки. Дамы, целуясь, размазывали сперму по губам и слизывали её со щёк и подбородков друг дружку.
Через минутку все стояли, приведя себя в порядок. Брюнетка осмотрелась, приложила пальцы к вискам и в изнеможении потрясла головой. Потом ни слова не говоря кинулась к выходу.
Три подруги вышли из торгово-развлекательного комплекса.
— Сколько? – задала вопрос Дарья.
— 8 минут с копейками, — отозвалась Марина.
— Круто.
Сели в машину. Гера блаженно откинулся на спинку сиденья.
— Блядь, я до самого последнего не веровал, что ты её разведёшь, — подал он глас.
— А то! — обернулась к нему с ухмылкой супруга. — Понравилось?
— Отлично. Однако и испугали вы меня сейчас реально. Про кастрацию было жутко. Подумалось, могут и взаправду подсыпать чего-нибудь и позвать ветеринарного врача…
Подруги рассмеялись.
— Вот-вот, игры играми, но ты не расслабляйся. Мы тебе устроили сбывшуюся мечту, сейчас твой черёд. Готовься! Дома с живого не слезем. Я в принципе без оргазма осталась, — сообщила Дарья.
— Девчонки, я за день натерпелся, вам всё что угодно! Ручки, ножки, сиськи-письки, жопки — всё вылижу и оттрахаю, — он помолчал и вдумчиво добавил: — 8 минут… А всё же мог кто-либо войти…
— Не дрейфь, всё схвачено, Гера… — самодовольно улыбнулась Дарья в салонное зеркало. — У Маринки руководитель безопасности этого центра в товарищах.
— Даа… — мечтательно заложил руки за голову Герман. — Как она сосала!!! Умопомрачительно. Посчастливилось, прекрасная дама! Повторить бы…
Дома, пока Герман отправился в ванную, подруги налили для себя мартини.
— Слышь, посчастливилось ему…
— Ага! Счастливый!
Дамы начали хихикать. Скоро хихиканье перебежало в безудержный смех, а после в истерику. Подвывая и захлёбываясь, подруги со слезами на очах давились:
— Мляяя… Прекрасная дама!!! Ой-ой-й, не могу… Какие мужчины тупые!
— Ага! Зашла, мля, случаем в сортир… и через несколько минут сосёт на коленках… Мамочкиии моиии!
— Писец!!! Они реально в подобное веруют!
Кое-как успокоились. Дарья подсела к подруге на ручку кресла.
— Клёво ты Лёшика загримировала. Я его поначалу и не выяснила из-за парика. Только всё время страшилась, что мой ему под юбку полезет. Вот был бы номер!
— Фигня, вывернулись бы, с этими лохами педальными просто, — отмахнулась Маринка.
— Как этот глас сделали?
— А, что ты думаешь он кабинке делал? Баллончик с гелием! Как раз на подготовительные ля-ля-фа хватает, позже наша брюнеточка только чмокала.
— К слову, сколько я тебе обязана?
— Триста зелёных попугаев. Было бы 100, но Лёшик терпеть не может, когда ему бабы сосут. Даже лесбиянки — двести за вредность.
