Был поздний вечер. Её голова легко устроилась на его груди, как будто это было её законное место — выверенное годами, обжитое тысячами таких же мгновений. Он не стал шевелиться, лишь провёл ладонью по её волосам, запуская пальцы в мягкие пряди. Дыхание Евгении замедлилось, но она не спала — просто слушала. Стук его сердца под рёбрами, лёгкий запах его кожи, смешанный с вечерней прохладой, тихий хруст матраса при каждом его движении.
— Тебе удобно любимая? — прошептал он, и голос его разнёсся вибрацией под её щекой.
Она лишь кивнула, прижимаясь сильнее. Ей хотелось, чтобы время остановилось. Чтобы этот комфорт, это чувство защищённости — когда весь мир остаётся за стенами их комнаты — длилось бесконечно.
Он улыбнулся, не видя её лица, но понимая всё без слов. Потом накрыл её плечо одеялом, потому что знал: она всегда мёрзнет, даже в тепле.
Резким движением Женя опрокинула мужа на спину с внезапной силой, и в её глазах вспыхнул тот самый огонь, который он узнавал даже с закрытыми глазами. Грудь под её щекой вздымалась быстрее — она чувствовала, как его сердце бьётся в такт её собственному. Не просто близость. Голод.
Её пальцы скользнули под ткань его рубашки, ладонь прижалась к горячей коже, впитывая дрожь его мускулов. Он не стал ждать пассивно — крупная рука обвила её талию, резко перекатывая их тела так, чтобы теперь уже она оказалась под ним. Но Женя лишь рассмеялась тихо, густо, и когтисто вцепилась в его волосы, возвращая себе контроль.
— Ты думал, я дам тебе командовать любимый? — её шёпот обжёг ему губы раньше, чем она прикусила его нижнюю губу.
Одеяло сползло на пол, но никому не было холодно. Тела помнили друг друга лучше, чем разум — каждый изгиб, каждый стон, каждое место, от которого дыхание срывается в прерывистый вой.
Её ноги обвились вокруг его бёдер, пятки впились в поясницу, требуя большего, быстрее, глубже. Он отвечал на каждую её провокацию — укус в шею, царапины по спине, её имя, выдыхаемое между зубами.
Никаких нежностей. Только ярость, только жар, только этот безумный танец, в котором они оба теряли границы себя.
Она не давала ему ни секунды на подготовку — властно приподняла бёдра и резко опустилась на него, поглощая его член целиком, до самого основания. Губы её дрогнули от волны мгновенного удовольствия, но она не издала ни звука — только прикусила их, наблюдая, как его глаза темнеют от животного восторга.
Тесно. Горячо. Идеально.
Её тело сопротивлялось на миг — так глубоко, так непривычно — но она не отступила. Вместо этого медленно, с наслаждением приподнялась, чувствуя, как он скользит внутри, почти выходя полностью… и затем снова резко вонзила его в себя, заставив его вскрикнуть.
— Ты мой, — прошипела она, наклоняясь так близко, что её дыхание обжигало его губы. — И я возьму тебя так, как захочу.
Его руки вцепились в её бёдра, пальцы впились в плоть, но она лишь усмехнулась — он пытался задать ритм, но она не позволила. Вместо этого схватила его запястья и прижала к постели, полностью контролируя каждый толчок, каждый стон, каждый вздох.
Она двигалась с жадной, хищной грацией — то ускоряясь, почти яростно, то замедляясь, заставляя его стонать от нетерпения. Каждый раз, когда он пытался перевернуть её, она лишь сильнее сжимала его внутри себя.
И когда он наконец не выдержал, зарычав и выгибаясь под ней, она прижала его к себе, не давая выйти, заставляя почувствовать каждую пульсацию, каждый спазм.
— Смотри на меня, — приказала она, и он подчинился, захлёбываясь в её взгляде, пока волны удовольствия не накрыли их обоих.
Она чувствовала, как его тело напрягается под ней — мышцы живота дрожали, пальцы впивались в её бёдра, глухой стон рвался из груди. Он был на грани, и это сводило её с ума.
— Кончай в меня, — приказала она, голос низкий, хриплый от собственного нарастающего удовольствия.
Его бедра дёрнулись в последнем, отчаянном рывке, но она не давала ему ни сантиметра отступления — сидела на нём, как королева, сжимая его внутри себя так сильно, что он застонал, почти от боли.
И тогда она почувствовала это — горячий, пульсирующий взрыв, волны его семени, наполняющие её. Это довело её до края.
Оргазм накрыл её с жестокой, почти болезненной интенсивностью. Тело выгнулось, ногти впились в его грудь, а из горла вырвался дикий, нечеловеческий звук — не стон, не крик, а что-то первобытное, животное. Она сжимала его снова и снова, выжимая каждую последнюю каплю, пока её внутренности не задрожали от переизбытка ощущений.
Он рычал под ней, всё ещё кончая, его руки обхватили её, прижимая к себе так сильно, что рёбра давили друг на друга. Они застряли в этом моменте — сплетённые, липкие от пота, дрожащие от пережитого.
Когда наконец она опустилась на него, их дыхание смешалось — прерывистое, хриплое.
— Чёрт возьми… — он прошептал, голос сломанный.
Она лишь усмехнулась, проводя пальцами по его вспотевшей груди.
— Это только начало.
Она приподнялась на дрожащих руках, чувствуя, как его сперма — горячая, липкая — вытекает из неё и стекает по внутренней стороне её бёдер.
“Так много…” — мелькнуло в голове, и её тело снова содрогнулось от остаточных спазмов.
Он следил за этим, затаив дыхание — его взгляд был прикован к тому, как белые капли медленно ползут по её коже, смешиваясь с её собственными соками.
— Ты моя шлюшка… — прошептал он хрипло, чуть смеясь, проводя пальцем по её бедру, собирая капли спермы.
Она не отстранилась. Наоборот — раздвинула ноги шире, позволяя ему видеть всё.
— Ты это сделал.
Его глаза вспыхнули. Он поднёс палец к её губам.
— Докажи, что приняла всё до последней капли.
И она облизала его палец, не отрывая взгляда. Евгения медленно провела пальцами по своим влажным внутренним бёдрам, собирая его сперму. Её движения были нарочито медленными, словно она наслаждалась каждым мгновением этого развратного зрелища.
— Смотри, — прошептала она, удерживая его взгляд. — Это всё твоё…
Её пальцы скользнули ниже, смешивая его сперму с её собственным возбуждением, прежде чем она коснулась своей киски — уже чувствительной, почти болезненно напряжённой после оргазма. Но она не остановилась.
Один палец вошёл в неё легко, следом второй — она стонала, выгибаясь, чувствуя, как её внутренности сжимаются вокруг них.
— Ты же хотел видеть? — её голос дрожал, но в нём звучала насмешка.
Он заворожённо наблюдал, как её пальцы исчезают внутри, выходят, блестя от их общей жидкости, как её клитор пульсирует под круговыми движениями её ладони.
— Я могу кончить ещё раз… прямо на твоих глазах… — она закусила губу, её дыхание участилось.
И он видел всё — как её тело содрогается, как набухли ее карамельные соски, как её ноги дрожат, как из неё вытекает ещё больше, когда второй оргазм накрывает её с новой силой.
Волна второго оргазма накрыла её с такой силой, что тело обмякло, пальцы выскользнули из влажной плоти, а в груди вырвался сдавленный, хриплый стон. Она рухнула на него, чувствуя, как его руки — крепкие, тёплые — мгновенно обвивают её, прижимая к себе так сильно, будто хотят вдавить в саму кожу.
Никаких слов. Только дыхание — прерывистое, горячее — и стук сердец, сливающихся в один бешеный ритм.
Его ладонь скользнула по её спине, впитывая дрожь, оставшуюся в её мышцах. Она прижалась лицом к его шее, вдыхая запах пота, кожи, их смешанных ароматов — теперь уже без намёка на агрессию, только усталое, глубокое удовлетворение.
— Ты… чудовище… и я люблю тебя — прошептал он, но в голосе звучала не злость, а восхищение, граничащее с обожанием.
Она лишь слабо усмехнулась, целуя его ключицу.
— А ты мой.
И они так и остались — сплетённые, липкие, абсолютно без сил — пока тяжесть век не стала невыносимой, а мир за пределами их кожи — неважным.
Всё ещё дрожа от остаточных волн удовольствия, она ослабила объятия ровно настолько, чтобы их взгляды встретились. Его глаза, ещё тёмные от желания, теперь смягчились — в них читалась усталость, преданность, что-то глубинное, что не нуждалось в словах.
Она провела пальцем по его губам, чувствуя, как он слабо улыбается под её прикосновением.
— Спи, — прошептала она, целуя его в уголок рта.
Он что-то пробормотал в ответ, но сил сопротивляться сну уже не было. Его руки всё ещё обнимали её, даже когда дыхание стало ровным и глубоким.
Она наблюдала за ним секунду, другую — за тем, как тени от ресниц ложатся на щёки, как расслабляются морщинки у глаз. Потом пристроилась головой в ложбинке между его плечом и грудью, закрыла глаза и отпустила себя — в тепло, в темноту, в безопасность его рук.
Последнее, что она почувствовала перед тем, как сон забрал её — его пальцы, бессознательно запутавшиеся в её волосах.
Артем проснулся от волны горячего удовольствия, прежде чем успел даже открыть глаза.
Его член был обхвачен её пальцами — нежно, но уверенно, с едва уловимой прерывистостью движений, будто она изучала каждую его реакцию. А затем — горячая влажность её рта, медленно, почти лениво скользящего по головке, кончиком языка играя с чувствительной уздечкой.
Он ахнул, инстинктивно вскинув бёдра, но Женя лишь прижала его свободной рукой к матрасу, давая понять: торопиться некуда.
— Спокойно… — её голос прозвучал приглушённо, губы вибрировали против его кожи. — Просто наслаждайся.
И он подчинился, снова запрокинув голову, позволяя ощущениям растекаться по телу: ласковые круги языком, лёгкие посасывания, пальцы, скользящие вдоль ствола в такт.
Она взяла его глубже — не спеша, не давя, но и не оставляя шанса отвлечься. Каждое движение было и нежностью, и обещанием — сегодня утро начнётся не с кофе, а с её губ.
Артем замер, ощущая, как её пальцы скользят по его напряжённому члену — сначала лёгкими кругами у основания, будто рисуя невидимые узоры на чувствительной коже. Каждое прикосновение было искусно рассчитанным: то чуть сильнее сжимало, заставляя его дыхание сбиваться, то ослабевало, оставляя лишь трепетное ожидание.
А её губы… Они не просто обхватывали его — они играли. Кончик языка водил по капле влаги на головке, собирая её, словно дегустируя, прежде чем снова sexpornotales.me погрузиться глубже. Медленно. Намеренно. Она то опускалась почти до основания, то поднималась, оставляя лишь тёплое дуновение на мокрой от слюны коже.
— Ты такой твёрдый… — прошептала она, прерываясь, чтобы ладонью провести от мошонки к кончику, сжимая ритмично, но без спешки. — И так отзывчивый…
Её ногти слегка царапнули внутреннюю сторону бёдер, и он вздрогнул, не в силах подавить стон.
— Родная… я не выдержу…
Но она лишь улыбнулась, намеренно замедляя темп, продлевая мучительное наслаждение.
Внезапно взяла его член в рот целиком, глубже, чем прежде — горло сжалось вокруг, и в тот же миг её пальцы сдавили основание ровно так, чтобы продлить оргазм, не давая ему закончить слишком быстро.
И когда он, захлёбываясь, всё же отпустил себя, она не отстранилась — лишь приподняла глаза, чтобы поймать его взгляд, пока последние капли не стекли по её пальцам.
Когда последние спазмы удовольствия отпустили его тело, Артем обмяк, пытаясь перевести дух. В воздухе стоял тяжёлый аромат его спермы.
И тогда он услышал это — тихий, бархатистый смех Евгении.
Она медленно отстранилась, капля его семени блеснула на её нижней губе, но она даже не стала её стирать. Вместо этого провела языком по губам, словно пробуя на вкус, и снова рассмеялась — на этот раз чуть громче, чуть хищнее.
— Вкусно, — прошептала она, наклоняясь к его уху. Голос её был хриплым от напряжения, но в нём звенела победа. — Но я всё ещё не насытилась.
Её пальцы скользнули по его груди, оставляя липкие следы, прежде чем она приподнялась и села верхом на его бёдрах, даже не давая ему прийти в себя.
— Ты же не против… правда?
И снова этот проклятый смех — лёгкий, игривый, но с обещанием в глубине.
Артем замер на секунду, обманутый её хищным тоном, но затем Женя рассмеялась по-настоящему — звонко, без тени той роковой страсти, что была минуту назад.
— Шучу, — она щёлкнула его по носу, ловко соскальзывая с него, как будто и не было этой пылающей минуты. — А теперь я в душ, а ты пойдёшь варить мне кофе, любимый. Я люблю твой, с корицей.
Она потянулась, выгибая спину, нарочито небрежно демонстрируя голое тело, и шлёпнула его по бедру, прежде чем скрыться за дверью спальни.
Артем фыркнул, поймав на губах её оставшийся вкус, и покорно поплёлся на кухню.
Он стоял у плиты, помешивая турку с ароматным кофе, когда вдруг почувствовал лёгкое прикосновение сзади. Холодные пальцы Евгении скользнули под его майку, ладонь прижалась к животу, а губы обожгли шею влажным поцелуем.
— Ты же знаешь, что я не могу долго ждать… — её шёпот заставил мурашки пробежать по его спине.
Она намеренно терлась о него, чувствуя, как его тело снова откликается. В воздухе витал запах кофе, корицы и её шампуня — странно домашний и возбуждающий одновременно.
— Кофе закипит… — попытался он возразить, но она перехватила его руку с ложкой и прижала ладонью к столу, заставляя отпустить.
— Пусть закипает.
Их губы встретились — сладкие, с привкусом утра.
Артем попытался обнять её, но Женя ловко вывернулась, оставив в его ладонях только скользкую шелковую ткань своего халата.
— Поймаешь — получишь награду, — бросила она через плечо, уже исчезая в дверном проёме, но её смех остался в воздухе — лёгкий, как звон бьющейся чашки.
Он рванул за ней, но…
Свернул турку с горячи кофе на пол.
— Чёрт!
Евгения обернулась на его ругань, увидела его прыжок через лужу с комично растопыренными руками — и расхохоталась, прислонившись к дверному косяку.
— Ну и грация у тебя, скажу я честно…
Артем, наконец догнав, схватил её за талию и прижал к себе, но вместо страстного поцелуя ткнулся носом в её взъерошенные волосы — и сам не выдержал, рассмеявшись.
— Ты… обманщица, — он целовал её шею, смешивая слова с улыбкой. — Где моя награда?
Женя приподняла его подбородок пальцем, вдруг став серьёзной:
— Вот она.
И поцеловала его так нежно и сладко, заставив раствориться в ее нежных объятиях…
https://ru.sexpornotales.top/klassika/5753-oni-chast-1-moe-prekrasnoe-chudovische.html
Испытай удачу
🍒 🍋 🍑 Запуск
